Небо – обычное дело.

Летчик Леха о самолетах, страхах и интересе профессионала.

Летаю не часто, только в отпуск, и каждый раз боюсь до трясучки.

Нет, не то чтобы фобия, все-таки находятся силы втолкнуть себя в самолет, но страшно ужасно. Да и как тут не бояться – только в отпуск соберешься, так обязательно какой-нибудь самолет накануне рухнет или сломается в полете так, что только по счастливой случайности дотягивает до посадочной полосы. Потом еще неделю в Интернете чудом выжившие делятся леденящими душу подробностями полета. 

А в аэропорту что творится! Даже если приходишь туда в хорошем настроении, до самолета добредаешь в философском раздумье «все там будем». Проверяют вплоть до ботинок, просвечивают лучше врачей, крутят, вертят, по бокам хлопают, прощупывают, значит, не доверяют нам, пассажирам, знают, что мы можем какуюнибудь гадость пронести. А вдруг кто-то исхитрится и пронесет? Вдруг кого-то не так тщательно, как меня, проверят? Имто, этим проверяющим, что? Они на земле остаются, это мы в воздухе с тем гадом окажемся. Как-то неуютно становится от этих мыслей. 

Дальше – больше. Паспортный контроль – проверяющий долго вглядывается в твое лицо, а потом так же долго в фото на паспорте, как будто старается запомнить живым. Ну вот, наконец запомнил и, не дрогнув ни единым мускулом скорбного лица, провожая только взглядом, как в последний путь, отпускает – лети, а сам опять-таки остается на земле. В самолете пассажиры суетятся, гремят вещами, громко переговариваются, некоторые, не успев занять кресло, прикладываются к бутылке. 

Понятно, тоже боятся, значит, есть с чего. 

И вот взлетаем, вжалась в кресло, пытаюсь не смотреть на трясущееся (нет, правда, трясется!) за окном крыло, судорожно сглатываю, чтобы пробить заложившие уши. И вдруг вижу омерзительного мужчину на крайнем кресле соседнего ряда, надувающего потные щеки, разевающего огромный рот, как будто ему воздуха не хватает, который активно машет при этом руками. Сумасшедший! Я в панике заерзала под ремнем безопасности, пытаясь спрятаться хоть куда-нибудь. «Зевайте, наберите как можно больше воздуха и не выпускайте, тогда сразу начнете слышать», – донеслось до меня, когда на миг отложило уши. Оказывается, он хотел мне помочь, и, как потом выяснилось, это вполне приличный мужчина, но до конца полета я не могла без ужаса на него смотреть. 

В общем, полеты – это тяжелое испытание для моей психики и наверняка здоровья. 

Но в конце лета, в очередной раз шерстя Интернет перед отпуском, среди полетных страшилок от очевидцев и непонятных россказней специалистов наткнулась на вполне позитивный и даже душевный блог. Ведет его профессиональный летчик. Почитала – интересно. 

И стало любопытно, кто он такой, этот позитивный блогер. Он – Алексей Кочемасов, или, как его называют друзья, Летчик Леха. Кто с ним летал, знает. 

Я не летала, только читала, а еще немного говорила с ним о нем самом. 

Приготовьтесь, фотографируем Москву.

А кем он мог еще стать, если папа был полярным летчиком и в четыре месяца от роду младенец Леша уже отправился в свой первый самостоятельный полет? Ну, конечно, еще не совсем самостоятельный, не за штурвалом, но уже без папы с мамой. Его просто отдали друзьямлетчикам, чтобы те доставили малютку до места – в Хабаровск, к бабушке. 

Вот так просто было у полярных летчиков – на самолете, что для нас на такси прокатиться. Небо для них – обычное дело, сама жизнь. Дальше мальчик рос и не мечтал о множестве профессий, не мучился выбором, он всегда знал, что будет летать. И стал. 

Окончил Борисоглебское высшее военное летное училище и стал для начала военным летчиком, девять первых лет летал исключительно на истребителях. Гарнизоны, друзья, небо – все нормально, все путем, что еще надо для полного счастья? Но тут началась перестройка, а вскоре сокращения в армии, в начале 90-х его полк расформировали. После этого опять учеба и служба, но уже в военно-транспортной авиации. А потом увольнение из армии, и вот с 1996 года Алексей Кочемасов – гражданский летчик, а мы – его пассажиры, вернее, некоторые из нас. «Внуковские авиалинии», авиакомпания «Сибирь», «Континентальные авиалинии», Sky Еxpress, а сейчас он летчик авиакомпании правительства Москвы «Атлант-Союз». 

Но главное, где бы Кочемасов ни работал, на каких бы самолетах ни летал, у него всегда оставался интерес к небу, и такой большой, что он готов им делиться… например, с пассажирами.
     – Правда, что во время рейсов вы разговариваете с пассажирами? – А почему бы не поговорить? И мне, и им не скучно, в полете всегда есть о чем рассказать, показать что-то интересное.
     Возьмем обычный рейс в Хургаду, иногда маршрут проложен через Каир. Тогда в хорошую погоду видно пирамиды, поэтому заранее предупреждаю людей, чтобы они могли посмотреть, наклоняю самолет.
     – Это Египет, пирамиды. А при полете, к примеру, в Мурманск что покажете: клюкву и кривые березки? – Хорошо, летим в Мурманск, рейс чаще ночью. Вылетаем из «Внукова», огибаем Москву с запада – очень интересно посмотреть сверху на ночную столицу, набираем высоту и летим дальше на север. Светает. Трасса проходит через Череповец над Рыбинским водохранилищем, сам город Рыбинск тоже видно. Дальше по маршруту озеро Белое. А рядом еще одно маленькое озеро – оно характерно тем, что там есть тюрьма для пожизненно заключенных (Вологодский пятак (ФГУИК-256/5). Когда хорошая видимость, то открывается красивый вид сверху, тюрьма стоит прямо на середине озера, и архитектура своеобразная, сверху смотрится как дикобраз. Дальше начинается Онега, Беломор-канал, можно поговорить о том, как его строили, восточнее – космодром Плесецкий…
     Утром из Мурманска возвращаемся, можно Соловки посмотреть, мне самому интересно, и людям тоже. И так на всех маршрутах много о чем можно рассказать и что показать. Я еще и фотографировать пассажиров заставляю. При подлете к определенному месту предупреждаю: «Будем снимать, доставайте фотоаппараты, камеры». И фотографируют. А куда им деваться, ведь это интересно.
     – Вы ведь и сами фотографируете…
     – Да, в начале сентября, с 4-го по 12-е, пройдет очередная выставка моих фотографий под названием «Небо – моё-2».
     Чем хороша болтанка – Небо действительно ваше: ваша работа, увлечение, часть жизни. Но есть те, кто панически боится летать…
     – Люди боятся неизвестности. Когда непонятно, что и почему происходит, рождается страх. Кто-то может этот страх контролировать усилием воли. А есть люди другого склада, более эмоциональные, которые впадают в панику.
     – На борту вашего самолета такие пассажиры бывали? – Да, были. Например, случай: стюардессы заходят и говорят, что у пассажирки истерика, ее испугала болтанка, дама в панике, думала, что задыхается. Я вышел, спросил, в чем дело, и потом минут двадцать ей рассказывал, отчего и почему болтает, объяснял, что в этом ничего страшного нет, наоборот, болтанка – это даже хорошо, когда есть течения воздуха. Сами знаете, движение – это жизнь. Мне, например, болтанка очень нравится.
     – Дама успокоилась? – Потом она переключилась на крылья, мол, от этой болтанки крылья так гнутся, что скоро совсем отломятся. Пришлось, что называется, на пальцах, на примерах объяснять, что крылья специально так сделаны, чтобы гнулись, они очень и очень гибкие. Попробуйте сломать резиновую палку. Я же не буду человеку в таком состоянии аэродинамические формулы выводить и заниматься объяснением сопромата.
     – Конечно, но, честно говоря, самолет из иллюминатора смотрится таким хрупким.
     – Самолет в воздухе можно сравнить со стеклянным шаром в воде. Если, например, в шар поместить лягушку и пустить его по волнам реки, то с шаром ничего не случится, он спокойно будет плыть по воде, скользя по волнам, если не столкнется с чем-то твердым, например камнем. Хотя лягушке там будет некомфортно – болтает. Так и самолет в воздухе, у него конструкция с таким запасом прочности, что в воздухе с ним ничего случиться не может.
     – С самолетами ясно, но ведь есть человеческий фактор, даже отличный пилот не всегда может найти выход из сложной ситуации…
     – Знаете, в чем разница между умным и мудрым? Умный найдет выход из трудной ситуации, а мудрый знает, как в нее не попадать. Самолет можно вывести из штопора, но лучше в него не попадать. А вообще, всему можно обучиться, сложные ситуации отрабатываются, и как бы там ни говорили, но пилотами просто так не становятся, работают люди подготовленные.
     – Вы, считай, родились и полжизни проводите в самолете. Нас, трусишек, вам не понять! – Ну почему же, я, например, поезда не люблю – не понимаю, как у них колеса по этим тонким рельсам ездят и не проваливаются. Конечно, я не бледнею и не трясусь от страха, входя в поезд, но мне неприятно это тут-тук колесами по стыкам рельс. Поэтому за всю свою жизнь я на железнодорожных поездах ездил всего два или три раза.
     Оказывается, и у летчиков есть свои опасения. Жалко, что пока не нашлось блогера-железнодорожника, который сможет популярно объяснить, почему, действительно, колеса не сваливаются с рельс и так угрожающе звучит тык-тык по стыкам. 

Из переписки на блоге:
     ISYROV WROTE: Почему от некоторых самолетов виден белый шлейф, а от других нет. И что это вообще такое. Пар? LETCHIKLEHA WROTE: Это инверсионный след. Топливо, сгорая, выделяет тепло, реактивная струя, выходя из двигателей в охлажденный воздух, остывает.
     Распады сгоревшего топлива быстро охлаждаются и кристаллизуются – это и есть след инверсии. (Если на пальцах.) QSJU WROTE: Всю сознательную юность мечтала стать пилотом. Не стюардессой, а именно пилотом. Мама не пустила.
     Пошла с горя в журналистику. А мечта стать пилотом осталась. Наверное, уже поздно.
     LETCHIKLEHA WROTE: Да что Вы! Женщин-пилотес очень много! Я уже не говорю про Америку и Европу, но даже в России встречаются.
     Я лично двоих девушек знаю. Одна на Як-40, а другая на Як-42.
     В «Аэрофлоте» есть женщина – капитан «боинга», в Питере девчонки летают на Ту-134 .
     SERGELIN WROTE: Кстати, а экипажи приписаны к конкретной машине всегда или меняют их по прихоти начальства? Не типы, а конкретные «борта».
     LETCHIKLEHA WROTE: Конечно, никаких закреплений нет, самолеты летают практически не останавливаясь, и никто не будет закреплять за экипажем определенный самолет, иначе компания вылетит в трубу. Самолет должен летать, а не стоять.
     MEFODY WROTE: А у вас бывали случаи сломанных шей пассажиров и ранения летающим по салону багажом? LETCHIKLEHA WROTE: А то! Еще сколько, ведь пассажиру безразлично, когда зажигается табло «Пристегните ремни!» или девочки требуют не ставить тяжелые сумки на верхние полки.

Автор: Наталья КОЗЫРЕВА

Источник: Вечерняя Москва